Разведывательно-поисковая работа в информационной сфере — тактика и возможноти

Высокая влиятельность и роль в обществе легализованных преступных сообществ, функционирующих практически беспрепятственно, в значительной степени обусловлена прочным иммунитетом от традиционных методов оперативно-розыскной деятельности. С чем это связано?

Деятельность подразделений криминальной милиции по добыванию необходимых им сведений базируется на таких базовых институтах, как работа с конфидентами, использование штатных сотрудников и проведение операций с использованием специальной техники.

Традиционная ориентация на названные методы, низкая роль разведывательно-поисковых методов, в том числе в искусственных (информационных) средах, которые имеют тенденцию к разрастанию, во все большей степени начинает влиять на результативность оперативной деятельности.

Наиболее «умная», законспирированная и уходящая из-под контроля «беловоротничковая» преступность [1]действует преимущественно в финансово-экономической сфере, неотъемлемой частью которой являются информационные среды (все разновидности радио- и телекоммуникаций, СМИ, АБД), или же использует ее возможности при совершении целой гаммы преступлений как очевидного, так и скрытого характера.

В числе этих преступлений такие, как собственно компьютерные преступления (гл. 28 УК РФ) и целый «букет» других — уклонение от налогов, хищения, мошенничества, совершенные путем взлома электронных систем защиты, все диффамационные деликты с использованием[2] СМИ.

Несмотря на то что большинство этих преступлений находятся в компетенции криминальной милиции, переноса в массовом порядке противоборства с высокопоставленными преступниками из традиционной оперативно-розыскной сферы в разведывательно-информационную не произошло.

Эта область или, точнее, категория действия ориентирована на поисковые, аналитические, синтезирующие и прочие нетрадиционные, включая програмно-аппаратные и инженерные, мероприятия в области высоких технологий.

Нельзя сказать, что процессы подключения искусственной информационной среды к преступной деятельности не остались незамеченными.

За последние годы различные службы криминальной милиции провели ряд успешных разработок в отношении отдельных лиц и группировок, использовавших для совершения преступлений корыстной направленности современные технические средства и действовавшие в информационной среде общества.

При совершении посягательств этого типа превалирует групповой способ и, что характерно, явно просматривается тенденция заинтересованного хищения со стороны третьих лиц, как замаскированных ОПГ, так и организаций, расположенных за рубежом.

Например, ОЭП Советского РУВД г. Новосибирска расследовало преступление в отношении гражданина Ф., который, используя свой статус и среду Интернет, установил пароль для доступа в закрытую компьютерную сеть одного из институтов и с помощью особой программы копировал и пересылал конфиденциальную информацию на электронный адрес, расположенный в Германии.

По такой схеме: групповой заказчик — инфильтрат с особыми возможностями, ценная информация, денежные переводы за рубеж или совершение разнообразных мошеннических акций внутри страны — совершается значительное и постоянно нарастающее число преступлений, в том числе прикрываемых позитивной интеллектуальной деятельностью (выполнение заказов мониторингового, рекламного, финансового, информационно-аналитического характера, создание программного обеспечения и пр.).

Подразделениями по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий отмечается беспрецедентный рост криминальной активности в следующих областях: получение конфиденциальной и служебной информации для использования ее в преступных целях; «взлом» и несанкционированное подключение к системам радио- и радиотелефонной связи общего и государственного назначения с целью организации легального бизнеса в сфере услуг связи и извлечения незаконного дохода; воздействие на системы связи, в том числе системы связи правоохранительных органов, с целью дезинформации, дезорганизации или подавления радиосвязи управления силами и средствами; оснащение различных структур (прежде всего подконтрольных ОПФ охранных предприятий и служб безопасности) специальными техническими средствами для негласного получения информации и оказания противодействия деятельности правоохранительных органов.

Дополнительный анализ криминологической обстановки в сфере высоких технологий позволяет существенно расширить этот перечень на иной качественной основе, учитывая то, в каком векторе интересов организованной преступности находится информационная сфера общества.

Во-первых, интенсивность процессов ее подчинения и использования ясно показывает, что процесс информатизации организованной преступности вошел в число ее так называемых вспомогательных промыслов (убийства по найму, «отмывание» денег, коррумпирование должностных лиц, поддержка лидреров через СМИ), обеспечивающих неуязвимость и устойчивость ее основных структур и лидеров.

Помимо обеспечения с помощью операций в телекоммуникационной и радиосфере, защиты собственных структур, ведения криминальной разведки, подготовки преступлений насильственного характера, таких, как электронное слежение за объектами, подлежащими ликвидации, подготовки похищения людей и т.д. , РR-акций в СМИ лидерами крупнейших преступных организаций учитывается и то, что бизнес в информационных сферах по уровню рентабельности выходит на лидирующие позиции. Только размещение и эксплуатация порнографических сайтов в Интернете приносит преступному миру около 9 млрд долларов в год, не считая рекламы и сделок, связанных, например, с усыновлением, а фактически трансплантацией человеческих органов.

Поэтому хакеры, фрикеры, провайдерские, радиотелефонные фирмы, иные высокотехнологичные объекты активно включаются в криминальную инфраструктуру; разросшаяся телекоммуникационная, радио- и радиотелефонная сеть почти полностью стала подконтрольной ОПФ.

Воздействие на прессу с деструктивными целями также превратилось в важнейший промысел ОПФ, выходящий на лидирующие позиции с точки зрения доходности и эффективности подавления противников[3].

Вышеперечисленные тенденции в их узкой интерпретации можно было бы отнести к обстоятельствам оперативно-тактического плана в сфере интересов специализированных служб. Но недооценивать эти деликты, несмотря на их минимальный, но постоянно растущий удельный вес в массе общеуголовной, традиционно организованной и экономической преступности, нельзя, так как само их появление вызвано воздействием более широких социальных категорий, преломленных к интересам борьбы с преступностью.

Нужно оговориться, что эти категории пока носят скрытый, неявный характер, но тем не менее они придают «беловоротничковой» преступности все более опасную «окраску».

Категория означает предельно общее, фундаментальное понятие, организующий принцип процесса мышления и действий, в том числе и в сфере борьбы с преступностью: "… Оперативно-розыскная тактика — категория ОРД, отражающая мышление оперативного работника, включая оценку своих сил, ситуации, качеств противоборствующей стороны, и предопределяющая образ действия и линию поведения[4]".

Первая категория — оперативная — связана с тем, что информатизация оперативно-розыскного процесса отражает переход в иерархии познаваемых общественно опасных искусственных сред от традиционных мест концентрации преступного элемента с известными объектами, «подучетниками» и их «связями», способами посягательств к интеллектуальной среде, выполняющей, как было показано выше, разнообразные криминогенные функции.

И если на условно первом временном этапе (до начала 90-х годов) в качестве инструмента борьбы успешно применялась агентура как специфический социальный институт (проводилась работа с конфидентами как особый вид человеческой деятельности, реализуемой непосредственно агентом как рабочей единицей рассматриваемого метода), то с появлением «информационного общества» (по политологическому определению современного социума) появилась необходимость активизации в служебной деятельности субъектов информационных операций — подразделений органов внутренних дел, проводящих оперативно-следственные действия в принципиально новой области — информационной сфере[5].

Воздействие второй категории, более социально-философской, нежели криминалистической, обусловлено появлением кардинально нового социального макрообъекта как элемента человеческой инфрасреды — криминальной инфрасферы как основного носителя потенциальной процессуально важной информации и осмыслением этого явления как фактора, формирующего облик современных институтов социального контроля.

Третья категория носит технологический характер, т.к. работа служб криминальной милиции во все большей степени строится с учетом использования преступным миром новых технологий и наличием или отсутствием возможности реагировать соответствующим оперативно-техническим потенциалом.

Переходя к перечню факторов, определяющих облик контрмер по противодействию информационной преступности (в рамках вышеназванных категорий), представляется целесообразным назвать следующие: развитие информационных технологий позволяет обрабатывать значительные массивы информации, выделяя из них сведения, представляющие разведывательный интерес (использование экспертных систем в радиоразведке, легальной разведке в СМИ и разведке в телекоммуникационной сфере и различного рода АБД); применение при ведении разработочных мероприятий значительного объема первичной, но высокодостоверной и практически не подлежащей проверке через другие источники оперативной информации, получаемой в ходе осуществления разведпоиска в информационной среде, где она проходит идентификацию и документирование с использованием аппаратно-программных средств. Эта особенность информации позволяет, например, перехватывать и расшифровывать переговоры членов банд, устанавливать личности за позывными главарей, точные координаты, что в ряде случаев позволило предупредить теракты или, используя переносную компьютерную систему, подключенную через спутниковую связь к федеральным АБД, при проверках паспортного режима находить преступников, числящихся в федеральном и региональном розыске, и это только небольшой перечень решаемых задач.

Осложнение оперативной обстановки по всем параметрам требует принятия радикальных мер, но не к следствиям (субъектам общеуголовной, в том числе «молодежной» насильственной, преступности, включенной в ряд преступных промыслов посредством роста безработицы и наркотизации, навязывания идеологических стереотипов «авторитетов»), а к преступным сообществам.

К числу этих апробированных мировой практикой относятся использование разнообразных видов разведывательной деятельности, электронное слежение, финансовое и политическое давление как единственно адекватные опасности криминальных посягательств оперативные инструменты противоборства в отношении первопричины «взрыва» преступности.

В настоящее время понятийные грани, определенные термином «оперативно-розыскная деятельность», неполно отражают круг задач, решаемых оперативными подразделениями: оперативная работа приобретает информационную форму по характеристикам разрабатываемых объектов, каналам получения сведений, средствам их накопления (обработки) и реализации.

Специфика разведывательной работы в информационной среде накладывает отпечаток не только кадровый состав и приемы, но и на облик применяемых средств, т.е. заставляя более активно применять специальные разведывательные аналитика-поисковые мероприятия. К их числу относится и информационная разведка [6]. Основные процедуры этого вида разведки связаны с установлением (подбором) источников, сведения из которых после соответствующей обработки и дополнения оперативной информацией дают качественно новое разведзнание о разрабатываемом объекте. Это «знание» (интегрированная развединформация), будучи сконцентрировано в разведдокладе, позволяет инициировать не только силовые и боевые операции, но и управленческие, политические, диф-фамационные, экономические или иные мероприятия системного характера с учетом возможностей различных государственных органов, выполняющих функции социального контроля, не упуская оперативно значимые сведения в ходе «чистки» уголовного дела.

Таков концептуальный облик информационной разведки как нового самостоятельного вида разведки в широком смысле слова и качественно новой оперативно-служебной категории органов внутренних дел как субъекта ОРД.

Помимо вышеприведенных примеров тактического использования отдельных элементов информационной разведки в полевых условиях (проведения контртеррористической операции) частным примером ее методологии, которая не должна, конечно, ограничиваться только работой в инфрасфере, является наложение материалов первичной уголовно-правовой и иной идентификации на сведения централизованных и региональных общих учетов и специальной базы, регистрационных палат, налоговой полиции и пр. данных для установления экономического, коррумпированного и международного «лица» объекта. При проведении мероприятия «оперативное внедрение» его элементом выступит психологическая оценка того же лица на основе полученных образцов образа, мимики, жестов, походки, стиля общения, почерка и иных параметров уже с тактическими целями, предусмотренными, например, в рамках ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».

Помимо вышеприведенной аргументации, опирающейся на исследование показательной оперативно-служебной практики в «горячих точках», анализе отчетности, отмеченных процессах информатизации общества, ряда «знаковых» уголовных дел, на острую необходимость пересмотреть некоторые устоявшиеся методы показывает и обращение к определенным негативными моментам в оперативно-служебной деятельности некоторых главков МВД РФ.

Результаты некоторых крупных операций указывают на целесообразность использования кардинально новых подходов, базирующихся на обозначенных нами новых оперативно-тактических категориях разведывательного характера.

Имеющийся опыт применения отдельных элементов многоходовых разведопераций в отношении лидеров преступных сообществ институализированных во властно-экономические отношения нельзя назвать полностью успешным. Особенно ярко это проявилось в «результативности» работы по делам (в одном случае уголовном) Михайлова и Таранцева, арестовывавшихся в Швейцарии и США. Анализ причин провалов представляется целесообразным проводить с точки зрения теории не оперативно-розыскной деятельности, применяемой органами криминальной милиции, а теории разведки как специального вида государственной деятельности.

И этот анализ указывает на ряд характерных просчетов, в результате которых попавшие под «оперативный удар» зарубежных спецслужб «авторитеты» были освобождены. Какие же это просчеты? Прежде всего: не был проведен оперативно-экономический анализ территорий (Швейцария и штат Флорида США), уровень их насыщенности элементами криминальной инфраструктуры, в том числе за счет российской диаспоры, общий благоприятный климат, вызванный крупнейшими финансовыми инвестициями со стороны указанных лиц за рубеж (использование «Михася» как «держателя» счетов международной наркомафии), т.е. не был составлен среднесрочный разведпрогноз; не была «просчитана» ситуация с учетом активности объектов и характер предполагаемого противодействия, в том числе связанного со стремлением внести раскол в усилия правоохранительных органов с применением имеющихся корррумпированных связей через «благотворительные фонды МВД и для МВД»; ведение дел оперативной разработки (документирование преступной деятельности) производилось неадаптированно к учету особенностей национального законодательства стран, где предполагалось привлечь к уголовной ответственности названных лиц; свидетели, дававшие показания на процессе по делам, не были подготовлены к активному противодействию со стороны защиты по всему спектру вопросов, указывавших на тщательное изучение их личностей, в частности касающихся их деловых возможностей, в том числе причастности к теневому бизнесу, и не только адвокатами, но и их «помощниками» в мэрии и ГУВД г. Москвы, которые в конечном счете дезавуировали их показания.

Проявились и иные упущения, связанные с ограниченностью «горизонтального поиска» по базам данных, коллекциям информации и фондам и наработкам иных оперативных подразделений, в том числе архивным материалам, указывавшим на их связь с симбиозом «теневиков» — бандитов 80-х гг.

Главным же просчетом представляется то, что как нашими, так и американскими спецслужбами не была учтена тенденция переноса противоборства с высокопоставленными преступниками из традиционной оперативно-розыскной сферы в разведывательно-информационную, которая помимо акцента на проблемах стратегического характера предусматривает контроль электронного обмена, который давал «ключ» к пониманию поведения арестованных и их прикрытия.

В этом же векторе находится выявление и документирование деликтов, которые, будучи малозначительными с точки зрения российского законодательства и малоперспективными с оперативных позиций, с позиций континентальной и англосаксонской систем права имели бы, безусловно, порицаемое в уголовном порядке значение.

РЕКЛАМНЫЙ БЛОК

[ Хотите знать больше о частной разведке? Регистрируйтесь и общайтесь на интернет-форуме it2b-forum.ru ]

В частности, не были подготовлены альтернативные варианты процессуального и непроцессуального воздействия с учетом уязвимых мест фигурантов: связь с международной наркомафией, коммерческими организациями, подпадающими под определение «преступное предприятие» (по терминологии, используемой федеральным уголовным законодательством США), уклонение от уплаты налогов, «отмывание» денег, активная общеуголовная деятельность в прошлом, т.е. тех деяний, на которые мало обращается внимания у нас и много у них.

Работа в отношении этих лиц, имеющих важное значение в противостоянии ГУБОП и ряда крупнейших лидеров преступного мира, практически вошедших в криминализированный российский истеблишмент, все последствия провала которой в полной мере еще не оценены.

Во многих случаях так же строится работа и в отношении «воров в законе», которых привлекают к ответственности за «нехарактерные» преступления — хранение оружия, наркотиков, мошенничество.

Эти процессы показали, что практически реализуемая концепция разведывательно-агентурной деятельности в отношении уголовных авторитетов продолжает строиться на количественной оценке — отчитаться задержанием, арестом за правонарушения, лежащие на виду, на поверхности без углубленного разведанализа, в том числе в информационных сетях, установления ролевых функций, прикрытости в финансовом и коррупционном отношениях.

Второй важный момент связан с тем, что в среде рядовых оперативных сотрудников и отдельных руководителей активно нарастает понимание того, что «успешно отчитываться и реально бороться» с преступными сообществами в России, насчитывающими тысячи группировок, обеспечивающих силовое прикрытие экономического сообщества «отлакированных» «воров в законе», функционирования теневого сегмента финансово-промышленных групп, — это кардинально разные понятия, и невозможно работать так, как это практикуется в настоящее время. Возьмем типичный образчик «отчета» — сводку зонального контроля ГУБОП СКМ МВД РФ: «За текущий период выявлено 116 ОПГ, возбуждено 204 уголовных дела в отношении участников; задержаны 255 подозреваемых, среди которых 9 лидеров и преступных авторитетов, арестованы 106 участников ОПГ, изъято 79 единиц огнестрельного оружия». Такие «булавочные уколы» и не замечаются, тем более что абсолютное большинство из числа задержанных и арестованных, даже простые «быки», не говоря уже об авторитетах, через несколько дней окажутся на свободе. Разумеется, эта частная сводка не показывает всего многообразия работы подразделений по организованной преступности, но если обратиться к другому уровню — разведывательно-агентурной работе, то картина окажется не менее удручающей.

Как видим, противостояние организованной преступности с помощью традиционных подходов, задержания и осуждения низового звена («оперативных зачисток» территорий), на что зачастую тратятся значительные ресурсы, даже в ходе крупномасштабных операций, когда деятельность «преступных» предприятий не прекращается ввиду незавершенности их ликвидации как юридических лиц, и прочих малодейственных (для ОПФ) мер, положительных результатов не дает.

Такая, скажем откровенно, чрезвычайно выгодная для лидеров ОПФ правоприменительная практика только имитирует «борьбу» с ОПФ и в совокупности с формами отчетности, ориентированными на сугубо количественные показатели, например «Сведения о численности дел на субъектов организованной преступности», предусматривающих градацию дел по окраске, идентичной составам преступлений, блокирует действенную оперативную работу по наиболее опасным проявлениям активности крупных организованных преступных формирований.

Указанной системой критериев не учитывается то, что наиболее опасный сегмент организованной преступной деятельности происходит во внешне законопослушной форме и связан, например, с банковской деятельностью, толлинговымии операциями, благотворительностью, риелторскими операциями, туристическим бизнесом, валютно-экспортными сделками, сопряжен с применением замаскированных форм коррумпирования и иными, которые ранее назывались.

Определенная часть этих деяний сосредоточена и ведется при помощи информационных сред, которые в минимальной степени анализируются с помощью специальных поисковых критериев-рубрикаторов на предмет деликтности передаваемой информации.

Так, основным направлением, которое могло бы находиться в векторе экономической безопасности, а не в гармонии с ведомственной отчетностью, является «вытеснение» преступников из финансово-хозяйствующей сферы всеми возможностями, которыми располагает российское разведывательное сообщество (государственные органы — субъекты ОРД).

Выход же на крупные ОПС возможен при углубленном анализе криминогенной информационной среды, проведении в ней поисково-контекстной, разведывательно-идентифицирующей работы, которая только развертывается и к которой, по нашему мнению, следует шире обращаться оперативно-следственному составу.

До настоящего времени в ходе разработочных мероприятий поступающие сведения не сопоставляются с оперативной информацией из иных вневедомственных источников, т.е. ей не придается форма разведдокладов и упреждающей информации; акцент делается на направлении усеченной (без проработки всего массива сведений по факту — объекту — лицу) оперативной информации с целью быстрой процессуальной отдачи.

Таков только краткий срез некоторых негативных аспектов оперативно-служебной практики, но он полностью подтверждает то, что «в борьбе с организованной преступностью далеко не всегда „срабатывает“ традиционная тактика, в частности поиск по способам, приметам, похищеным предметам. Непривычной является практикуемая за рубежом стратегическая разведка, в основном построенная по иным признакам. При сохранении и совершенствовании всех оперативно-тактических возможностей подразделений милиции в получении любой информации из любых источников о проявлениях организованной преступности специализированная служба ориентирована на глубокую разведку среды, в которой действуют или общаются участники организованной преступной деятельности, на изучении явлений и фактов, которые ее составляют или о ней свидетельствуют. Целью применения этого вида деятельности является изучение всего „организма“ преступного формирования, что обеспечивает накопление потенциала для его разгрома» [7].

Следы преступления (преступление порождает информацию и любое изменение, внесенное им в окружающую среду, является информацией) содержатся и в общесоциальной информации, которая во все возрастающей степени переводится на специальные технические носители; поэтому одной из задач информационной разведки является установление этих следов, идентификация их в ходе процесса следообразования во всей совокупности носителей информации как деликтной и последующей переработки в оперативно-значимую — потенциально судебную, криминалистическую, дискредитационную и пр.

Информационная разведка как рабочее понятие гораздо шире аналитической разведки (если во главу угла берется способ переработки первичных сведений), шире ее по объему охвата привлекаемых объектов, каналов и специальных знаний; соответственно она может быть рассмотрена как новая технология разведки и как новая категория оперативно-служебной деятельности.

Как новая технология разведки — производство синтезированной развединформации и документирования преступной деятельности с применением технических средств и действующая в искусственной информационной среде. Информационная разведка по своим параметрам и целям направлена на самостоятельное решение оперативно-служебных задач и не только их, но и задач информационной безопасности общества в целом.

Тактика информационной разведки определяется ее основным методом: системное обогащение первичной развединформации с сопоставлением нескольких идентификационных уровней и их результатов.

Перечень поисковых параметров весьма широк, подвижен — от оперативной идентификации по различным базам данных и до завершающей экспертной идентификации по открытым информационным источникам с подбором соответствующих материалов, позволяющих принять то или иное решение о возможностях прекращения активности объекта.

Особенностями информационной разведки являются: ее интегративная функция в отношении оперативно-аналитического поиска, психологического, финансового, оперативно-правового разведанализа и их иных подвидов в различных общественных сферах.

Ее основные процедуры связаны с: поисковой работой в информационной среде (СМИ, телекоммуникационной, спутниковой связи, радиоэфире, АБД и иных носителях сведений); применением специального перечня приемов по аналитической, синтетической, дедуктивной, формально-логической, факторной и иным методам обработки информации; доведением такой информации до качественно нового разведзнания о разрабатываемом объекте (организации, лице или процессе), которое может быть включено как в правоохранительный, так и в государственно-управленческий (ограничительный, контрольно-ревионный, налоговый, информационный и пр.) процесс.

Открывающиеся перспективы и возможности более активного использования новой оперативно-служебной категории являются весьма высокими, натребуют решения комплекса назревших вопросов.

Первый, законодательный, аспект проблемы сводится к тому, что подразделения по борьбе с организованной преступностью осуществляют защиту перечисленных в ст. 1 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» субъектов и интересов, руководствуясь нормативными актами, формально не предоставляющими криминальной милиции права на ведение разведывательной деятельности, т.е. совершение гласных и конспиративных действий и применение сил, средств и методов, направленных на получение информации, способствующей обеспечению безопасности Российской Федерации.

Нормативно-правовая база, регулирующая деятельность государственных органов — субъектов оперативно-розыскной деятельности, в отношении органов МВД характеризуется определенной усеченностью. Отчасти такая ситуация обуславливается тем, что целью всех перечисленных в ст. 6 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» форм ОРД является получение оперативно значимой информации для раскрытия и предотвращения преступлений, для чего осуществляются конкретные действия, названные в перечне; и эти цели оперативно-розыскной работы, названные в законе, не перекрывают, не предотвращают и не раскрывают всей гаммы (спектра) общественно опасных деяний, совершаемых крупными ОПФ; разведывательная информация как оперативно-служебная категория рассматривается только в текстах законодательных актов о спецслужбах России (Федеральные законы «О внешней разведке», «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации», «О федеральных органах правительственной связи и информации»), также решающих задачи по борьбе с организованной преступностью и коррупцией.

Уникальные стратегические возможности разведывательно-поисковых мероприятий в криминогенной информационной среде, позволяющие вскрывать наиболее доходные замаскированные промыслы организованной преступности, предопределяют необходимость разработки: системы «встречного поиска» — совмещения развединформации, полученной от виртуальной информационной среды, СМИ с конкретными объектами криминальной инфраструктуры, попадающим в сферу поиска в результате агентурных мероприятий, и наоборот; методик ведения разведывательно-упредительной работы в совокупности криминогенных информационных сред с использованием тактики оперативного структурирования территории в интересах конкретных оперативных разработок и реализации обогащенной оперативной информации непроцессуальным порядком; использования ранее не применявшихся оперативных информационных накопителей (новых по задачам и структуре и самим материальным носителям дел оперучета).

Так, состояние и динамика развития компьютерных технологий и сети Интернет как принципиально нового и постоянно расширяющегося объекта оперативного поиска (учета) выделяют из структуры информационной разведки ее отдельную разновидность — телекоммуникационную разведку, позволяющую определить физическое место нахождения криминальной компьютерной информации.

В случае наличия судебной, а также иной перспективы (с привлечением возможностей разведывательного сообщества России и государственных контролирующих органов) обогащенная развединформация должна передаваться по подследственности соответствующим подразделениям ГУУР, ГУБЭП, ГУБОП, СК МВД РФ, обеспечивающим раскрытие и сопровождение расследования преступлений и общественно опасных явлений, создающих угрозу тем или иным федеральным интересам.

При решении задач специфической организации оперативно-розыскной деятельности, отражающей организационную суть информационной разведки, необходимо учитывать, что на организацию ведения оперативной деятельности в криминогенной информационной среде (провайдерские компании, частные узлы мобильной, телефонной и спутниковой связи, производители и дистрибьюторы средств вычислительной техники, контролирующие государственные органы, осуществляющие лицензионно-контрольные функции в сфере телекоммуникаций и связанные с ними лица) оказывают влияние следующие факторы: указанные объекты ранее в директивных документах МВД не относились к местам концентрации преступного элемента и соответственно оперативные подходы отсутствовали; специфичность подходов к «хакерской» среде (изолированность, корпоративность, особенности поведенческой психологии, использование в общении своеобразного «арго» и пр.); не устанавливается их связь с организованными преступными сообществами, формирующими «пакет заказов» в криминальной информационной среде, причастность фигурантов к общеуголовным преступлениям.

Следующим крупным вопросом является воздействие информационной разведки как оперативно-служебной категории на оперативные учеты.

В перечне средств ОРД находятся информационные системы (оперативные учеты — розыскной, профилактический, справочный), используемые для идентификации признаков преступных действий, в которые не включен специализированный банк данных о фактах, содержащихся в носителях инфрасферы, что заставляет оперативных и следственных работников импровизировать, пытаясь мобильно решать вопросы криминалистической оценки лиц и организаций, использующих работу в инфрасфере с преступными целями.

Появление информационной разведки кардинальным образом повлияло на расширение возможностей в предупреждении преступлений (постоянного контроля, поиска, преграждения перевода средств за рубеж, выдаче лицензий на предпринимательскую деятельность); позволяет кардинально расширить возможности отождествления преступников за счет расширения специализированного (собственно информационного) перечня признаков — позволяющих накапливать информацию и проводить криминалистическую идентификацию.

Если ранее эта идентификация базировалась на способе, кличках, приметах, оставленных на месте происшествия, биолого-технических и прочих следах, то признаки в информационной среде основываются на результатах использования поисковых руководств, позволяющих устанавливать тождество разыскиваемых и проверяемых объектов, например, по ключевым словам-индикаторам, распечаткам, номерам аппаратуры в компьютерной, радио-, телефонной среде, «почерку» пользователей.

Решение практических оперативно-служебных задач зависит не только от вопросов классификации этих учетов, закрепления функций регистрации тех или иных объектов за конкретными структурными подразделениями, но и от создания кардинально новых их видов, что должно быть срочно урегулировано в ведомственно-нормативном порядке.

Ориентация на кардинально новые оперативно-служебные подходы требует и соответствующего формализованного обеспечения в форме дел оперативного учета, приспособленных по своей структуре и характеру к решаемым задачам, связанным с переводом информационно-аналитических материалов, поступающих из различных источников и носящих обеспечивающий (запросный) характер в реально работающую по конкретному фигуранту (организации) развединформацию (т.е. адаптированную к свойствам разрабатываемого объекта); адаптированных к возможностям и требованиям иных государственных органов — субъектов ОРД; многовариантному способу реализации материалов; использование оптико-волоконных дисков вместо устаревших папок.

Подытоживая, отметим, что традиционный взгляд гласит, что методы ОРД приобретают разведывательный характер за счет интеграции с методами конспирации (способами, применяемыми оперативными подразделениями); результаты ОРМ могут быть легализованы в уголовно-процесуальном, административном порядке. Соответственно разведывательная деятельность расценивалась как первая стадия оперативно-розыскного процесса, имеющая автономный характер.

Информационная разведка как новая категория оперативно-служебной деятельности дает возможность по-новому взглянуть и на сущность оперативной разработки, ее тактику в частности, на определенном этапе ограничивая работу собственно с учетами и базами данных, в том числе легальными, определяя целесообразность дальнейших действий.

В дальнейшем, сосредоточиваясь на первичной поисковой работе по установлению следов деликтной окраски (полученной на первом этапе) в информационных средах и идентифицируя ее как противоправную, реальна ее переработка в следственно-судебную, закрепляемая, например, в ходе выемок «жестких» дисков, содержащих похищенную информацию, порноизделия, «пиратские» видеофильмы, диски и пр.

[1]В.В. Лунеев. Преступность XX века. Мировой криминологический анализ. М., 1998. С. 289.
[2]А.В. Макиенко. Информационное воздействие организованной преступности и его предупреждение. Сб. трудов Белгородского юридического института, Белгород 1999. С. 105.
[3]Г.К. Синилов, В.В. Баранов, Р.К. Безруких. Обучение и воспитание спецаппарата. ВНИИ. М.; 1974. С. 22. Информационная сфера (среда) — сфера деятельности субъектов, связанных с созданием, преобразованием и потреблением информации (см. ст. 2 Федерального закона «Об участии в международном информационном обмене» от 4.07.1996 г. N 85-ФЗ).
[4]А.В. Макиенко, В.Г. Гриб. Использование аналитических методов в информационной разведке специальных подразделений / Сб. научных трудов. М.: ВНИИ МВД РФ. 1996. С. 27. С.С. Овчинский. Основы борьбы с организованной преступностью. М., 1996. С. 329.

Автор: Макиенко А.В. (кандидат юридических наук, с.н.с.); Борбат А.В. (кандидат юридических наук, с.н.с.)

Источник: Российский следователь (Москва) 29.12.2003 г. №012 стр.29-35

Оцените статью
Технологии разведки для бизнеса