Реформирование РАН и приоритеты научно-технической разведки России. Часть №4

Реформирование РАН и приоритеты научно-технической разведки России. Часть 3

Особая разведывательная миссия личных научных контактов РАН

Личностные научные коммуникации и специфическая внешняя научно-техническая разведка особенно необходимы при работе в «зонах научного прорыва» и на стадиях «научных революций», когда накопление новой эмпирической базы происходит исключительно быстро, а теоретическое осмысление данных экспериментальных исследований отстает либо носит в большой мере секретный характер в силу их возможной исключительной военной или коммерческой важности.

Мировая научная практика показывает, что между началом даже особо перспективного открытого исследования (появление идеи, разработка метода экспериментальной проверки, математическое моделирование и др.) и публикацией его результатов проходит около трех лет даже в тех областях науки, в которых журналы публикуют полученные рукописи практически без задержки. И если бы ученый ограничивался бы в изучении предмета своего исследования только формализованной и уже опубликованной информацией, то это сузило его информированность на 30-50% (в зависимости от специфики конкретной науки) и, соответственно, конкурентоспособность.

Полезные для ученых разносторонние научные контакты могут быть стимулироваться руководством научных организаций или, напротив, тормозиться в зависимости от секретности отдельных направлений науки и техники, а также при организации национальных или международных научных контактов.

В этой связи представляется необходимым известная мобилизация методов и техники традиционной разведывательной работы, отработанных в службах внешней разведки, применительно к научной деятельности РАН.

По оценкам специалистов в области разведки (военно-промышленного шпионажа), наибольшая эффективность в этой сфере достигается в рамках децентрализованной модели сбора первичной информации. В то же время подчеркивается, что решающим фактором во внешней, а также внутренней «конкурентной» разведке является подбор кадров с наличием у человека особых качеств и опыта нешаблонного мышления. Если работники, наделенные большой фантазией и широкими знаниями, не всегда желательны для рутинной производственной или управленческой деятельности, то для разведывательной деятельности они являются незаменимыми.

Своеобразие научной деятельности в РАН состоит в том, что по многим критериям ученые и разведчики имеют много общего, а их различие предопределяется преимущественно различием подходов в профессиональной подготовке специалистов.

Обязательным условием как для «тех», так и для «этих» является свободное владение английским языком, а также и еще одним иностранным языком применительно к лидирующей стране-конкуренту (Япония, Израиль, Индия, КНР и др.).

При этом даже в рамках легальной деятельности сбора первичной информации все большее значение приобретает умелое использование специфической шпионской техники и методов информационного анализа, включая создание и использование сложных шпионских программ сбора информации через Интернет и др. Не последнее место в этих негласных технологиях принадлежит использованию специальных психотропных препаратов (по возможности в рамках допустимого правового поля).

Кроме того, для «родственных» сфер информационной деятельности характерно ее разделение на «экспериментаторов» (получение первичных фактов) и «теоретиков» (аналитические функции с созданием в условиях неопределенности рабочих гипотез, теорий и сценариев дальнейшей работы).

Все это говорит о возможности наращивания функции разведывательного потенциала РАН и важности развития этого потенциала в условиях предстоящей «научной реформы».

Именно в этой связи для ученых и реформаторов РАН полезно напомнить про десять организационных принципов разведывательной службы по Вальтеру Шелленбергу, который руководил и отлаживал систему внешней разведки РСХА нацистской Германии:

1. Систематическое специальное обучение сотрудников разведывательной работе;
   
2. Специальная работа с кадрами и подготовка пополнения;
   
3. Своевременные организационные и кадровые изменения при сохранении основ разведывательной службы (модульный принцип наращивания потенциала);
   
4. Ведение деловой и личной картотеки источников информации (отраслевой и территориальный принцип и приоритетные направления);
   
5. Создание круга «внутренних» и «внешних» сотрудников (для работы на постоянной или разовой основе и с учетом различных категорий источников научной информации, в том числе в наукоемком ВПК стран — потенциальных противников);
   
6. Выделение среди «доверенных лиц» узкой группы «особо уполномоченных сотрудников», способных в неординарных условиях стать центром «оперативного штаба»;
   
7. Разделение функций первичного сбора информации и ее оценкой и использованием;
   
8. Организация на базе различных внешних государственных структур и международных неправительственных организаций «пунктов связи» с целью содействия разведке;
9. Использование современной техники в качестве важного инструмента разведки (сбор информации, тайнопись, документирование и обработка, защита информации, связь и др.);
   
10. Создание специализированной системы внешней разведки с ее подчинением непосредственно первому руководителю министерства (ведомства).

Перечисленные организационные принципы универсальны, но могут иметь свое оригинальное воплощение в РАН, корреспондируя, однако, с особенностями и традициями сложившейся в России государственной организации научно-технической разведки в СВР, ФСБ и ГРУ.

Выводы

Очевидно, что в развитии российской науки и техники с целью решения крупных задач обеспечения национальной безопасности и эффективного промышленного развития большое значение принадлежит научно-технической разведке и промышленному шпионажу. Современная РАН не может и не должна стоять вне таких «деликатных» информационных технологий. С другой стороны, подобная диверсификация информационной деятельности академической науки имеет свои естественные пределы.

В ходе обсуждаемых направлений реформирования РАН еще не высказаны многие важные рекомендации.

В этом отношении поставленный вопрос об усилении связей академической РАН с СВР РФ и ГРУ нуждается в специальной проработке. Можно прогнозировать определенный положительный эффект от создания в академических НИИ специальных отделов внешних коммуникаций и зарубежной информации двойного подчинения: РАН и СВР России (речь идет об активизации легальных методов разведывательной работы применительно к сфере науки и техники).

Примечание. Статья подготовлена в порядке обсуждения проблемы на основе анализа открытых источников информации.

Краткое послесловие автора статьи

Бобылов Юрий Александрович — кандидат экономических наук, эксперт по оборонной научно-технической политике и информационным технологиям известен в последние годы циклами статей по гостайне РФ (см.: Засекречивание фундаментальной науки — «Военная мысль, 2000, № 1 и др.), реформированию внешнеэкономической разведки (см. Шпионы Грефа — Политический журнал, 2005, № 21 и др.) угрозам наукоемкого биотеррризма (см. монографию: Бобылов Ю. А. Генетическая бомба. Тайные сценарии биотерроризма. — М.: Белые Альвы, 2006, с. 240 и др.), присоединению России к ВТО и др. Автор более 200 научных работ, многие из которых отсутствуют в интернете.

Выше была предложена моя специфическая статья по „деликатной теме“, опубликованная в журнале „Национальная безопасность и геополитика России“ (журнал не выходит в интернете). Электронная версия статьи представлена для сайта автором.

Общая направленность работы не вызывает возражений. Оправдано и мнение автора о больших информационных возможностях ученых РАН в их работе с зарубежными источниками — возможностях, имеющих и военно-техническое значение.

Сама оценка качества и значимости внешней информации может полноценно производиться только учеными высокой квалификации и никем иным. Также справедлива точка зрения автора о том, что именно „наше научное сообщество вполне способно дать эффективные стратегии развития России в сложных условиях меняющегося мира и роста природных, военных и геополитических угроз“.

Ни чиновники, ни представители бизнеса самостоятельно этого сделать не в состоянии. Поэтому происходящее десятилетиями ослабление, тем более, обсуждаемая ликвидация РАН сравнимы с крупными угрозами национальной безопасности. Подрыв академической науки не может не повлечь за собой тяжкие геополитические последствия».

Ко времени начала моего цикла статей про реформирование внешнеэкономической и далее научно-технической разведки я уже опубликовал более 30 статей про гостайну РФ. Здесь была забавна реакция главного редактора известного ранее журнала «Безопасность» в связи с моей статьей «Положение дел с защитой государственной тайны в Минфине РФ оставляет желать лучшего» (1999, № 9-10), г-на Шершнева. Он мне сказал: «Я не думал, что все так плохо в Минфине РФ! Ваша статья меня сильно расстроила! »

Я хотел бы отметить, что сложно писать открыто про российские государственные секреты. Соответственно тематика внешней разведки РФ — это поле большой гостайны РФ.

В 2006 г. я как-то случайно познакомился с бывшим сотрудником СВР России. На какой-то стадии разговор стал «профессиональным». И здесь бывший тайный разведчик мне сказал так: «Мне было приятно прочитать ряд Ваших последних работ (в том числе в „ВПК“ от 19 апреля 2006 г.)! Тематика, конечно, очень близка к гостайне. Вы умело лавируете в плавании между видимыми и подводными камнями. Понимаете ли, все мы в своей работе очень замкнуты, никто не должен знать, кто и чем занимается. Вдруг однажды встречаешь в открытой прессе подобные, порой страшные в силу нарастающих военных или экономических угроз России, статьи по гостайну или про внешнюю разведку и перед тобой открываются „интересные горизонты“. Здесь начинаешь понимать свое место в жестокой геополитической схватке России с ее противниками, в том числе и конкурентами ВТО! Это понимание — фактор нашей победы! »

Признаюсь, что мне тяжело дался текст данной статьи.

Многие рассуждения о разведфункциях РАН, о разведывательной миссии наших ученых в их личных контактах за рубежом, верны и важны. Однако публичное их обсуждение даже на основе материалов, появившихся в открытой печати, может иметь и негативную сторону.

Рано или поздно такие российские статьи попадают к зарубежным ученым.

Мне бы очень не хотелось, чтобы они воспринимали РАН как структуру, аффилированную с разведсообществом. Поверьте, такой имидж РАН осложнил бы и контакты тех ученых, которые ведут совместную работу с зарубежными исследователями.

Я совсем не против дискуссии на подобные темы внутри научно-экспертного сообщества в содружестве с людьми из спецслужб.

Но у меня есть собственное личное кредо: «Негласной стороной деятельности современного ученого РАН является миссия быть еще и тайным шпионом».

С самыми добрыми «общенаучными» пожеланиями, Дамы и Господа!

Автор: Юрий Бобылов (к.э.н., эксперт по научно-технической политике)

Источник:«Национальная безопасность и геополитика России» № 1-2, 200